ОБРАЗ БОЛГАРИИ В РОССИИ
сп. Македонски преглед, год. XXXV, 2012, № 2. К.н. и. Михаил Смолни (Россия) Образ Болгарии в России… 115 - 120
сп. Македонски преглед, год. XXXV, 2012, № 2. К.н. и. Михаил Смолни (Россия) Образ Болгарии в России… 115 - 120
Один из крупнейших деятелей русской культуры, будучи корреспондентом
при российском посольстве в Константинополе в 1876 году написал, что: «Ни один
из народов Балканского полуострова так нам не близок, как болгары, ни один так не
расположен к нам, как они»[2]. То же самое можно сказать и о русском народе. Ни
один из других народов мира так не близок болгарам как русский и ни у одного
народа кроме русского история Болгарии и ее многострадальный народ не задевают
столь сильно самые нежные струны. Струны любвеобильного русского сердца,
которое помнит и руководствуется в своих позывах только лучшими страницами
русско-болгарских взаимоотношений.
В России хорошо помнят, что всякий раз когда Болгария была сильна и во
времена Первого Болгарского царства и в эпоху Второго Болгарского царства,
болгары одаривали нас памятниками христианской литературы, проповедью своих
святителей и пресвитеров.
«Влияние болгарского христианства на Россию, ‒ с восторгом пишет
знаменитый историк, профессор С-Петербургской Духовной Академии М.О.
Коялович, ‒ чувствуется на каждом шагу, и в иные времена оно так ясно, так видимо
обхватывает собою целые группы явлений нашей религиозной жизни, что невольно
забываешь о недостатке прямых свидетельств и невольно признаешь его не
подлежащим ни малейшему сомнению»[3].
Статията е прочетена като доклад на Българо-руската конференция, проведена в
София през септември 2011 г.
2. Статья «Откажемся от Болгарии…» // Россия и Болгария. По страницам русской
литературы XIX ‒ начала XX вв. М., 2003, с. 200. Суворин Алексей Сергеевич (1834‒1912)
бывший в 1876 году корреспондентом при российском посольстве в Константинополе.
115
Сам процесс крещения Руси происходил на фоне результатов проповеди
Кирилла и Мефодия, общения русских с болгарами уже просвещенными светом
Христовой истины, из чтения болгарской христианской литературы и внимания
самому церковнославянскому языку (по сути языку древнеболгарскому).
Другой крупнейший исследователь славянских стран, профессор уже
Киевской Духовной Академии Лукьяненко А.М. подтверждает мнение своего
коллеги. Он пишет: «Тесное, неразрывное единение России с южным православным
славянством,.. основано не только на племенном родстве, но и на незыблемых
началах единой веры и общей культуры, ‒ началах, почерпнутых Россией, именно от
южных славян»[4].
Все это помогло в свое время Киевской державе духовно окрепнуть.
В дальнейшем в период разорения Киевской Руси монголами, Болгария
переживавшая в этот же период свой очередной расцвет (Второе Болгарское царство)
активно помогала своим русским единоверцам попавшим под иноземное иго. Эту
помощь Болгарии весьма поэтично выразил блестящий знаток истории русской
литературы, профессор Императорского Московского университета и поэт С.П.
Шевырев (1806–1864).
«Во время тьмы и тучи при татарах,
Когда все наше книжное добро
Истлело в пепл в губительных пожарах,
Ты нам свои сокровища несло»
Здесь надо вспомнить и всем известного русского церковного деятеля
Митрополита Киевского и всея Руси Киприан (Цамблак или Самвлак) (ок.
1336‒1406), болгарина по происхождению, сыгравшего огромную роль в собирании
воедино русского православного мира, раздробленного тогда в XIV веке между
различными княжескими династическими ветвями и соседними государствами.
Рассуждая об истории Болгарии и России невольно приходит на ум образ
сообщающихся сосудов, наполненных благодатным миром[5].
То у России сосуд
преизбытчествует, то у Болгарии. Те самым взаимодействуя и помогая друг другу от
своей полноты силы.
После блистательного периода Второго Царства болгары попадают под
власть Османов (1396 г.) и начинается многовековое турецкое пленение… В свою
очередь Россия волей Божию преодолевшая монголо-татарское иго и Смутное время,
при Романовых расширилась до имперских масштабов[6]. И сразу же, еще при Петре I
3. Несколько слов по поводу болгарского вопроса // Коялович М.О. Шаги к
обретению России. Минск, 2011, с. 481.
4. Лукьяненко, А.М. Культурно-историческая роль Болгарии в судьбах славянства
вообще, России ‒ в частности. Киев, 1913, с. 2. IX-X вв. «пышно расцветает под
непосредственным культурным влиянием Византии болгарская литература, которая
становится усердной популяризаторшей идей Византии и широкой волной несет свое
разнообразное содержание ближайшим собратьям: сербам и к нам, на Русь» (Там же,с. 6).
5. Миро ‒ (благовонное масло), вещество, освящаемое патриархом или митрополитом,
используемое в таинстве миропомазания, при освящении престолов и антиминсов
православных храмов, при венчании Царя на царство.
116
направила свои силы на освобождение южных единоверных народов [7] от турецкого
исламского владычества. Российская Империя взяла на себя в XVIII–XX вв.
тягчайшую задачу борьбы с сильнейшим мусульманским государством за свободу
порабощенных православных народов.
Петербургская Россия и ее великая культура всегда живо отзывалась на этот
государственный подвиг.
Наш величайший поэт А. С. Пушкин одним из первых
создал образ болгарского гайдука, сражавшегося в повстанческой армии Александра
Ипсиланти (повесть «Кирджали», 1834) [8] .
А. С. Хомяков, основатель
славянофильства и участник русско-турецкой войны 1828–1829 годов в
стихотворениях «Прощание с Андрианополем» (1829) и «Орел» (1832) развивал тему
христианского Орла и померкшей перед ним мусульманской Луны. Он призывал
дышащего силою Орла «о младших братьях не забыть».
«Питай их пищей сил духовных,
Питай надеждой лучших дней,
И хлад сердец единокровных
Любовью жаркою согрей!
Их час придет: окрепнут крылья,
Младые когти подрастут,
Вскричат Орлы ‒ и цепь насилья
Железным клювом расклюют!
(«Орел»)
По болгарской теме Тургеневым был написан роман «Накануне» (герой
романа ‒ болгарин Инсаров). Блистательные стихотворения писал на болгарскую
тему известный русский поэт Яков Петрович Полонский (1819–1898)[9]. Славянофил
6. «Волею исторических судеб за три века болгарская и русская народности
поменялись ролями: пока изнывал под турецким гнетом болгарский народ, забывая порой о
своем славном прошлом, мощно вырастала во весь свой исполинский рост на общем фоне
славянского мира русская народность, крепла русская государственность, и вот ‒ Русь,
усердно черпавшая литературный материал из Болгарии, начинает щедро воздавать своей
прежней наставнице за полученные сокровища и передает на болгарскую почву богатое
содержание не только своей оригинальной, но и переводной литературы» (Цит. по:
Лукьяненко, А.М. Ук. соч., с. 18.).
7. Молдаване, румыны, болгары, греки, сербы.
8. Интересом к болгарской истории поэт обязан рассказам И.П. Липранди
(1790‒1880).
9. Мне грезилось, что я за них,
‒
За нищих братиев моих,
Иду, сражаться с их врагами…
Чу!.. выстрелы в горах гремят;
Треща, пылают кровли хат;
Прижавшись к каменным уступам,
Османы ждут нас: их штыки
Сверкают, взведены курки;
А мы по угольям и трупам
Сквозь клубы дыма, напралом
117
Иван Аксаков писал пламенные статьи призывающие к помощи болгарам.
Особенно болгарская тема горячо обсуждалась в русском обществе не
задолго до и во время русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Когда как писал один
болгарин, живший в России: «Во всем свете нашелся только один христианский царь
и один христианский народ, которые сделали для несчастной и окровавленной
Болгарии то, что милосердный Самарянин сделал для ограбленного, израненного и
оставленного посреди дороги полумертвого человека, шедшего из Иерихона в
Иерусалим»[10].
Русский человек принял болгарские страдания как свои, искренне желая
лучше умереть за други своя, чем оставлять болгар в неволе. Именно потому, что
русский человек сам прошел многовековую борьбу с различными мусульманскими
государствами, потому, что сам он был угнетаемым «гяуром» и «райя», он лучше
любых европейцев понимал сколь ужасно положение болгар под турецким игом[11].
Под градом пуль,
на них идем.
И старен бой ожесточенных,
‒
Бой за поруганный закон,
Бой за младенцев размозженных,
За матерей не пощаженных,
За изнасилованных жен,
За их тела, которых мясом
Свиней кормили (раньше часом,
Чем наша сила подошла!)…
И кровь турецкая текла
Уже за будущность славянства
Да расточатся духи зла
И да воскреснет христианство».
10 Капчев, Г. И. Признательная Болгария. Петроград, 1909, с. 524. «Слава ‒ матери
России. Честь ‒ тебе, славян царица! Наш народ освободила Богатырская десница!» (Там же,
с. 526).
11. «Когда наши братья по крови и по вере терпят [унижения]…, писал А.А.
Башмаков, ‒ в русском человеке должно заговорить нечто такое, которое вы тщетно станете
искать в душе западного европейца. Это нечто родное есть не только источник особых, на
Западе не изведанных чувств и страданий, которые у нас были, есть и будут ‒ этого мало. В
этой особенности русской души, в ее глубокой родственности христианам востока ‒ кроется
вся тайна почти сверхъестественной силы и обаяния, которое ореолом осеняет здесь имя
России!...Господа «умные» люди на европейский лад, которых у нас на Руси теперь так много
завелось; господа скептики «раскусившие подлецов-братушек… пройдитесь по краю с целью
прозондировать народную душу и, когда мимо вас пройдет македонец, с опущенными вниз
глазами и подавленным беспросветным горем лицом, дерзните подать ему открыто руку, как я
это постоянно делал, тут-же при мусульманах; посмотрите, как озарится его лицо, как сверкнет
в глазах молния еще не назревшей бури, и мелькнет на его чертах давно подавленная, но не
заглушенная народная гордость! Волшебный жезл, воздвигающий этих мертвецов живыми из
гробов, он в ваших руках, господа скептики, без всякого достоинства с вашей стороны,
простою лотереею вашей судьбы, потому только, что вас русская мать родила. Этот жезл
признает здесь сразу всякий: это ‒ имя России!» (Вещий Олег. [Башмаков]. Болгария и
Македония. СПб., 1903, с. 247, 329-330).
118
Образ Болгарии в России 5
Особо надо отметить Федора Михайловича Достоевского, который в своем
«Дневнике писателя» за 1876–1878 годы часто пишет о Болгарии, о русско-турецкой
войне явно с пропагандистскими целями, с желанием мобилизовать русское
общество на полновесную помощь Болгарии. «Единение всех славян с народом
русским и между собою, и политическая сторона вопроса…, ‒ писал Ф.М.
Достоевский, ‒ все это вопросы хотя, без сомнения, самой первостепенной важности
для России и будущих судеб ее, но не ими лишь исчерпывается сущность Восточного
вопроса для нас... эти первостепенной важности вопросы отступают… на второй
план. Ибо главная сущность всего дела, по народному пониманию, заключается
несомненно и всецело лишь в судьбах восточного христианства, то есть православия.
Народ наш не знает ни сербов, ни болгар; он помогает и грошами своими, и
добровольцами не славянам… а прослышал лишь о том, что страдают православные
христиане, братья наши, за веру Христову от турок, от «безбожных агарян»; вот
почему, и единственно поэтому, обнаружилось все движение народное этого года. В
судьбах настоящих в судьбах будущих православного христианства ‒ в том
заключена вся идея народа русского, в том его служение Христу и жажда подвига за
Христа»[12].
Эту мысль Достоевского можно считать заглавной при анализе образа
Болгарии в России. Это не взгляд сухого и прагматичного интеллектуала, а
выражение глубоко народного русского взгляда на свою миссию выраженную
гениальным национальным писателем. России нужна Православная Болгария, не
сворачивающая своих старых знамен и не переменяющая своего цивилизационного
православного выбора на западный курс. Другая Болгарию будет не понятна и не
родственна России.
Россия должна, наконец, выработать свою политическую линию в
отношении славянских народов. Стремясь к единению славянства, Россия должна
действовать не только ради своих национальных выгод, но и в национальных
интересах всех славянских народов. Наша славянская политика должна вполне
считаться с фактом, что славянские народы не составляют и скорее всего не будут
никогда составлять единого народа, говорящего на одном языке. Славянство должно
быть семьей народов, в которой каждый обладает и будет обладать своими ясно
выраженными национальными отличиями и самобытной национальной
индивидуальностью.
12 Дневник писателя за 1876 //Россия и Болгария..., с. 95.
119
«Таким образом, когда
вознегодовавшие на болгар за то, что они хорошо живут, дожили до печальной с ними
развязки, то поневоле поняли, что болгарская жизнь, в сущности, всего только одна декорация,
что все эти домики и садики, и жены, и дети, не несовершеннолетние мальчики и девочки в
этих домиках ‒ все это, в сущности, принадлежит турку и берется им, когда он захочет. Он и
берет, и в мирное время берет, и во время процветания берет, берет и деньгами и скотами, и
женами и девочками, и если сверх того все продолжало оставаться в цветущем виде, то это
потому только, что турок не хотел разрушать вконец такую плодородную ниву, имея в виду и
впредь почерпать с ее» (Дневник писателя за ноябрь 1877 // Россия и Болгария..., с. 111-112).
Но, одновременно, славянская политика России должна являться
источником новых, необходимых нам сил, как материальных, так и
нравственных. «В это опасное время, ‒ как пишет один русский геополитик, ‒ наша
политика должна проникнуться широтою замысла и энергией исполнения. Мы не
можем стоять на одном месте… кроме постоянных забот о собственном могуществе,
мы должны открыть новый источник силы, создать подспорье, которое могло бы
стать для нас надежным заслоном хоть с одной стороны и тем дать для нас
возможность сосредоточить свои силы в других местах»[13].
Таким источником силы и заслоном на юге для России может стать
Болгария. Сегодня Болгарский народ является самым мощным представителем
славянского юга, имеющим большие проблемы с исламской мировой уммой, как
внутри самой страны (10% граждан Болгарии исповедуют ислам и проживают
компактно в приграничных с Турцией районах) так и во вне.
120
0 коментара:
Публикуване на коментар